Она лежит в гробу совсем небольшая, легкая, точно спящая, и кажется, что на ее лице еще не успело исчезнуть то легкое дыхание, которое всегда чувствовалось, когда она жила. Казалось, что вся ее жизнь проходила так же легко, как то дыхание, словно она едва касалась земли. Уже в ранние годы в ней было что-то прозрачное, едва уловимое, какое-то особенное сочетание живости, мягкости, грации. Учителя говорили, что таких детей немного, а гимназистки смотрели на нее с тайным восхищением и завистью. Она ходила по гимназии легко, почти бесшумно, так что порой казалось, будто она не идет, а скользит. Глаза ее были светлые, насмешливые и открытые, и в них всегда было какое-то ожидание, будто она видела дальше, чем остальные. Когда она улыбалась, появлялось ощущение невесомости, и никто не мог понять, в чем состоит эта сила, которая заставляет всех оборачиваться. Учительница истории говорила, что у нее особенно выразительные руки, хотя сама девочка, кажется, никогда об этом не думала. С годами в ней все более проявлялась та стремительность, которая была скрыта за мягкостью. Она могла говорить тихо, почти шепотом, и в следующую минуту засмеяться раскатистым, неожиданно взрослым смехом. Она любила рассказывать о том, что видела по дороге в гимназию: какой был воздух, как блестел снег, как ветер толкал еловые ветки. Слушая ее, казалось, что мир действительно наполнен этим светом и движением, которое она замечала повсюду. Но вместе с этим ее легкость была и чем-то тревожным. Учителя замечали, что она иногда смотрит в окно так, будто в ее душе происходит что-то невысказанное, и в эти минуты она становилась серьезной, почти взрослой. Девочки говорили, что в ней есть какая-то тайна, что она будто бы не принадлежит до конца никому и ничему, что она живет так, как будто знает что-то, чего другие знать не могут. Последние недели ее жизни прошли странно. Она стала мечтательнее, задумчивее, порой словно уходила в себя. Но все равно улыбалась той своей легкой улыбкой, в которой было что-то непостижимое. А потом все вдруг оборвалось так быстро, что никто не мог поверить в случившееся. И только теперь, когда она лежит в гробу, все начинают понимать, что ее легкость была как дыхание весны, которое едва тронет землю и исчезает, оставляя после себя лишь слабый след.