Дни продолжали стоять все такие же знойные и светлые, какие могут быть только на юге. Часов с одиннадцати утра вся картина Днепра как бы замирала в неподвижном воздухе. Воздух был горяч. Замирал светло-стальной Днепр, цепенели окрестные пейзажи: далекие деревушки и тополя, невысокие горы за низменными, привольными лугами. Ослепительно блестели песчаные полосы мелей, и казалось, что это желтеют полосы спеющей ржи. Яхта "Чайка", проплывая мимо них, замедляла ход, и тогда еще более затихало все кругом. И только заунывные голоса нарушали этот мертвый покой. А в дощатой сосновой каюте, горячо нагретой солнцем, весь день, с неуловимой плавностью бежали по потолку светлые отражения реки. В открытое окошечко тянуло прохладой, пахло водой и рыбой, между тем как у самого борта весь день шумели и плескались прозрачные днепровские волны. При взгляде на них кружилась голова и обнимала дремота.