Лоуренс смотрел на ее двигавшиеся ушки, словно жившие своей жизнью отдельно от мирно спящего лица и спокойного дыхания. - Если хочешь поесть, вставай и спустись в обеденный зал. От этих слов ее лицо, наконец, ожило. Шевельнув ушами, она крепче сжала закрытые глаза и туже свернулась в калачик. Ее хвост ответно забил в одеяло. - Хаааххх... аааа, - зевнула Хоро и приоткрыла глаза. - Я не хочу вставать... Это прозвучало так себялюбиво, будто она была хрупкой, испорченной принцессой. - Должен ли ты будить меня так поздно? - она обвиняла его своим взглядом. - Хорошо, что... Спасибо, - сказал Лоуренс и наклонился ближе к лицу Хоро. - Но спящая красавица должна проснуться, не так ли? И поцеловал ее в щечку. Хоро закрыла глаза, ее уши дрогнули, будто от смущения. Он думал, что ему станет скучно после десяти лет жизни под одной крышей, но этого не случилось ни разу. Какое счастье. Он улыбнулся про себя, и Хоро ответила улыбкой. - Ты, в самом деле, дурень. - Я знаю, что ты устаешь, работая каждую ночь, но тебе действительно пора вставать. Хоро, сдалась, когда Лоуренс сказал так прямо. Она протяжно зевнула и вылезла из-под одеяла. Просьба заняться какими-то делами заставляла ее жаловаться до бесконечности, но как ни странно, вышло, что рукоделие ей подходит, и ее работу отличала старательность и аккуратность. - Ох, как холодно! - Вот, надень, - Лоуренс протянул дрожавшей жене шерстяное платье и чашку с вином. - Слишком мало, - пожаловалась она, как ребенок. - Если ты собираешься выпить больше, сделай это после еды. Плохо, если хозяйка дома напьется в полдень. - Строгий, как всегда, - проворчала Хоро и отпила из чашки. - И? Как прошла ночью? - спросил Лоуренс, когда они выходили из комнаты, он деликатно, будто принцессу, направлял ее, придерживая за локоток. - Ты сейчас сонная, как и всегда. Хоро в знак возмущения несильно ткнула его кулачком в плечо. Он слегка уклонился и прокашлялся. - Разве это не так? - затем добавил. - Вот, ну... Это то, что я хочу сделать... - Хе-хе. За этот напряженный сезон, да? Почувствовав прикосновение, он испугался, что чего-то лишнего может ей наобещать последствий, и нежно придержал ее. - И насчет гор этой ночью - все хорошо. Я избавилась от опасно заснеженных участков. - Ясно. Спасибо за это. В последнее время шел снег почти без перерыва, а солнце с приближением весны становилось сильнее, и появилась угроза лавин. А люди в последнее время перевозили по горным тропам все больше и больше товаров. Поэтому последние несколько дней Хоро принимала по ночам волчью форму и проверяла опасные места. Лоуренс никак не мог ей помочь, и это причиняло боль. Он утешался тем, что Хоро в волчьем теле хорошо проводила время в горах. И ей, казалось, нравилось возвращаться домой рано утром и отогревать свое замерзшее тело в горячей воде, пока никого не было вокруг. - Сегодня до вечера будет много суеты, пока все клиенты не вернутся домой, и я ценю это. - Я не возражаю. Улыбки, с которыми они приходят, и то, как они улыбаются, когда уходят, - это смысл нашей купальни. Работа в купальне отличалась от работы торговца. Иногда она доставляла много забот, но если кто-то работал рядом и брал часть забот на себя, появлялось ощущение счастья. Лоуренс радостно кивнул жене в ответ, и та улыбнулась, как юная девушка. Когда они спустились на первый этаж, Хоро поспешно повязала тонкий платок на голову. Иногда ей не хотелось делать этого, тем более, что их посетители обычно были пьяны, но она никому не могла позволить увидеть свои уши. Единственными, кто знал о ее истинной сути в Ньоххире, были те, кто работал с ними в купальне. Когда они вошли в столовую, Ханна сразу принесла уже остывшую еду, будто прислушивалась к их шагам. Мяса к чечевице было положено больше, чем Лоуренсу, чему тот криво улыбнулся, понимая, что Хоро еще молода, но все же то, что она ела столько мяса, только-только проснувшись, беспокоило его. Он понимал и был готов к огромной разнице в длине жизни волчицы Хоро, жившей в пшенице, и своей. Но понемногу он замечал все больше того, что подчеркивало реальность этой разницы. Каждый раз осознавая это, он осознавал и то, как хочет ценить каждый день. - Ой. - Хм? Лоуренс посмотрел на Хоро, без проблем расправлявшуюся с мясом. - Ты справишься со всеми неприятностями. Хоть ты устал, работая без помощников. - Все в порядке. Я загружен ненамного сильнее, на самом деле я был слишком взволнован Коулом. Он сказал, что хочет путешествовать, и я не мог останавливать его. В те времена, когда они с Хоро только встретились и побывали вместе в разных местах, попадая во всевозможные приключения, к ним пристал и Коул. Он был тогда странствующим школяром, пытавшимся научиться богословию, он был младше, чем выглядела Хоро. Теперь Коул сам достиг тогдашнего возраста Лоуренса, эта мысль заставляла зрелого человека бояться времени. В то же время, несмотря на все взлеты и падения, он чувствовал бы себя виноватым, если бы Коул всегда работал в купальне, лишь мечтая стать священнослужителем. И когда в один день Коул, услышав рассказ гостя, больше не смог выносить ожидания и, наконец, попросил разрешения отправиться в путешествие, Лоуренсу не оставалось ничего другого, кроме как поддержать его. - Честно говоря, я тоже думаю, что, может быть, нужно было дождаться весны. - Хм. Ом, ом... Что же, Коул слишком прилежен. Если бы он позволил этому шансу уйти от него, он, вероятно, все равно не выдержал бы. Я чувствую, что ты не ошибся, отпустив. - Это заставляет меня чувствовать себя лучше. Я не хочу мешать парню идти к своему будущему. Лоуренс налил себе вина в оловянную чашку, и Хоро хихикнула его стариковской речи. - В самом деле, но я никогда не думал, что это будет оправданием бегства. Клац! Оловянная чашка упала, бочонок опрокинулся, и пролитое вино медленно растеклось по столу. Лоуренс отчаянно и безуспешно пытался исправить ситуацию. Ханна услышала шум и подошла с тряпкой, а Хоро рассмеялась. - Хе-хе. Ты действительно дурень! Почему бы просто не принять это? - Ч-что ты говоришь? - деревянным голосом проговорил Лоуренс, протягивая Ханне руку. Та слегка улыбнулась. Когда вино было вытерто, он сел на стул, и Хоро махнула ножом в его сторону. - Коул хороший парень, разве нет? Ты не думаешь, что будет хорошо, если он возьмет на себя все после тебя? - Гррр... Логика Хоро была неоспоримой, да и сам он чувствовал так же. Но осознание этого и почти противостояние ему это две разные вещи. Лоуренс остро осознавал это каждый день. И если бы разговор перешел к их дочери, он, вероятно, не смог бы связать все вместе. Действительно, причина, по которой их купальня так пошла в гору, состояла не только не только в везении, но и в том, что посетители очень ценили их. Лоуренсу пришлось заниматься тем, что делали до своего ухода двое молодых помощников. Одним из них был Коул. Второй ушла, совершенно неожиданно, единственная дочь Лоуренса и Хоро - Миюри. Когда Коул отправился в путь, их дочь тоже оставила дом и последовала за ним. Конечно, они пытались найти ответ на вопрос "почему?". Но кое-то было очевидно среди возможных разных причин. Эта деревня была небольшой, а купальня еще меньше. И если кто-то кого-то любил, скрыть было невозможно. - Слишком рано ей думать о замужестве. Он думал, что привел разумное возражение, но Хоро с Ханной просто рассмеялись. Это был смех двух женщин, согласных, что люди, сколь умны бы ни становились, всегда оставались глупы. - Тогда, когда не слишком рано? - Гм... ммммм... - Господин, не стесняйся себя. Убийственное замечание Хоро, а затем слова Ханны, которыми она то ли утешала его, то ли дразнила... Лоуренс заткнул уши, разум не помогал ему. Он знал. Он знал! С того дня, как родилась его дочь, он был готов к этому моменту. - Хе-хе. Тогда какое же облегчение, что она выбрала побег с Коулом. - Это не побег! И все же, несмотря ни на что, было похоже, что Лоуренс мог попытаться возразить. Хоро и Ханна с наслаждением слушали. - Кроме того, я не понимаю, что ты получишь, когда не скажешь возлюбленной, что хочешь сказать. Беспокоишься, как моя дочь проводит свое время. Казалось, Хоро по-своему ревновала. Лоуренс полагал, что Хоро, учитывая воспоминания об их совместном путешествии, не имеет права говорить о людях, сдерживающих свои чувства. Конечно, он знал, что произойдет, если скажет это вслух, и не стал развивать тему. - Как ты думаешь, это связано с влиянием церковников? - Хоро сосредоточенно крутила кончиком ножа по тарелке. - Церковников? - Да. У них странная привычка никогда не говорить, что важно, пока они не умрут. - О, ты имеешь в виду их последние исповеди. - Да, это. Стремясь примириться с Богом на пороге смерти, люди доверяли священникам свои грехи или последние просьбы. Некоторые из этих людей были упрямыми стариками, открывавших, наконец, потаенные мысли семье или рассказывавших о запретной любви - все, что можно только вообразить, могло открыться в эти моменты, поэтому Хоро могла быть права. - Как бессмысленно говорить о таких важных вещах в такие моменты. Лоуренс согласился, особенно теперь, когда он достиг такого возраста и пугался скорости, с которой пролетало время. Молодые должны жить активно и вольно. Однако когда Лоуренс подумал, что Миюри было слишком рано влюбляться и выходить замуж, Хоро вдруг добавила: - Кроме того, мне бы хотелось поскорей увидеть лица моих внуков. - Кого?! Что?! - он замер, не в силах пошевелиться и даже вздохнуть. Конечно, они точно были бы милыми, но Миюри - сама еще ребенок. Возможно, она уже достигла того возраста, когда люди сочли бы допустимым ее замужество, но была еще очень молода. Лоуренс пытался оттолкнуть быстро приближающуюся реальность. Хоро неторопливо допила свое вино. Ее хладнокровие происходило от разницы между его и ее возрастом. То же самое произошло, когда Коул сказал, что хочет уйти, и начал готовиться. Они тогда узнали, что их дочь, а она всегда говорила, что хочет увидеть большой мир, что лежал за пределами горной деревни, как-то пробралась в сумку Коула.